Неточные совпадения
Помощник градоначальника,
видя, что недоимки накопляются, пьянство развивается, правда в судах упраздняется, а резолюции не утверждаются, обратился к содействию штаб-офицера.
— Пожалуй, рейнвейну, — сказал молодой
офицер, робко косясь на Вронского и стараясь поймать пальцами чуть отросшие усики.
Видя, что Вронский не оборачивается, молодой
офицер встал.
Она
видела теперь, что от места падения Вронского через круг бежал
офицер к беседке. Бетси махала ему платком.
Офицер принес известие, что ездок не убился, но лошадь сломала себе спину.
Когда после того, как Махотин и Вронский перескочили большой барьер, следующий
офицер упал тут же на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей Александрович
видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
— Батюшки, беда! — отвечала Василиса Егоровна. — Нижнеозерная взята сегодня утром. Работник отца Герасима сейчас оттуда воротился. Он
видел, как ее брали. Комендант и все
офицеры перевешаны. Все солдаты взяты в полон. Того и гляди злодеи будут сюда.
— Занавеси взяли для госпиталя. А конечно, следует. Солдатам водки не дают, а
офицера, извольте
видеть… Ведь не одним шампанским питаются, употребляют напитки и покрепче…
Клим встал, чтоб позвонить. Он не мог бы сказать, что чувствует, но
видел он пред собою площадку вагона и на ней маленького
офицера, играющего золотым портсигаром.
— Нам известно о вас многое, вероятно — все! — перебил жандарм, а Самгин, снова чувствуя, что сказал лишнее, мысленно одобрил жандарма за то, что он помешал ему. Теперь он
видел, что лицо
офицера так необыкновенно подвижно, как будто основой для мускулов его служили не кости, а хрящи: оно, потемнев еще более, все сдвинулось к носу, заострилось и было бы смешным, если б глаза не смотрели тяжело и строго. Он продолжал, возвысив голос...
«Здесь живут все еще так, как жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов жителей — «мертвые души» и так жутко мертвые, что и не хочется
видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение военному строю, обучают
офицера местного гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один
офицер уличен в том, что водил мальчиков в публичные дома».
Никто не командовал ими, и, не обращая внимания на
офицера, начальника караульного отряда, даже как бы не
видя его, они входили в дверь дворца.
Самгин
видел, как под напором зрителей пошатывается стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы, идти назад, но в этот момент его потащило вперед, и он очутился на площади, лицом к лицу с полицейским
офицером,
офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато
офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я
офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг
вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…
Напрасно упрямился он оставаться
офицером, ему неотступно снились то Волга и берега ее, тенистый сад и роща с обрывом, то
видел он дикие глаза и исступленное лицо Васюкова и слышал звуки скрипки.
Этот маленький, Тришатов, — ты
видел, Альфонсина гнушается даже глядеть на него и запрещает ему подходить близко, — и вдруг он в ресторане, при
офицерах: «Хочу бекасов».
— Мне нужно скоро узнать, скоро узнать, потому… потому, может, скоро будет и поздно.
Видели, как давеча он пилюлю съел, когда
офицер про барона с Ахмаковой заговорил?
Наши проникли-таки потом в лагерь, в обществе английских
офицеров, и
видели груды жареных свиней, кур, лепешек и т. п., принесенных в жертву пушкам и расставленных у жерл.
Посьет
видел, как два всадника, возвращаясь из города в лагерь, проехали по земле, отведенной для прогулок англичанам, и как английский
офицер с «Спартана» поколотил их обоих палкой за это, так что один свалился с лошади.
Наши
офицеры,
видя, что с ними недалеко уедешь, принялись хозяйничать сами.
«Да вон, кажется…» — говорил я, указывая вдаль. «Ах, в самом деле — вон, вон, да, да! Виден, виден! — торжественно говорил он и капитану, и старшему
офицеру, и вахтенному и бегал то к карте в каюту, то опять наверх. — Виден, вот, вот он, весь виден!» — твердил он, радуясь, как будто
увидел родного отца. И пошел мерять и высчитывать узлы.
Меня с балкона
увидели английские
офицеры, сошли вниз и пригласили войти к ним «to drink a glass of wine» («на рюмку вина»).
Между тем в Маниле, в английской или американской газете, я
видел рисунки домов и храмов в Едо, срисованных будто бы
офицером с эскадры Перри, срисованных, забыли прибавить, с картинок Зибольда.
Одного только шатающегося длинного старика в ножных кандалах
офицер пустил на подводу, и Нехлюдов
видел, как этот старик, сняв свою блинообразную шапку, крестился, направляясь к подводам, и кок потом долго не мог влезть от кандалов, мешавших поднять слабую старческую закованную ногу, и как сидевшая уже на телеге баба помогла ему, втащив его за руку.
Несколько арестантов, сняв шапки, подошли к конвойному
офицеру, о чем-то прося его. Как потом узнал Нехлюдов, они просились на подводы. Нехлюдов
видел, как конвойный
офицер молча, не глядя на просителя, затягивался папиросой, и как потом вдруг замахнулся своей короткой рукой на арестанта, и как тот, втянув бритую голову в плечи, ожидая удара, отскочил от него.
Нехлюдов слушал, не вступая в разговор, и, как бывший
офицер, понимал, хоть и не признавал, доводы молодого Чарского, но вместе с тем невольно сопоставлял с
офицером, убившим другого, того арестанта красавца-юношу, которого он
видел в тюрьме и который был приговорен к каторге за убийство в драке.
— Очень рад вас
видеть, мы были старые знакомые и друзья с вашей матушкой. Видал вас мальчиком и
офицером потом. Ну, садитесь, расскажите, чем могу вам служить. Да, да, — говорил он, покачивая стриженой седой головой в то время, как Нехлюдов рассказывал историю Федосьи. — Говорите, говорите, я всё понял; да, да, это в самом деле трогательно. Что же, вы подали прошение?
Очевидно, красивое лицо Марьи Павловны с ее прекрасными выпуклыми глазами (он уже
видел ее при приемке) подействовало на
офицера. Он молча посмотрел на нее, как будто что-то взвешивая.
— «А спроси, — отвечаю ей, — всех господ
офицеров, нечистый ли во мне воздух али другой какой?» И так это у меня с того самого времени на душе сидит, что намеднись сижу я вот здесь, как теперь, и
вижу, тот самый генерал вошел, что на Святую сюда приезжал: «Что, — говорю ему, — ваше превосходительство, можно ли благородной даме воздух свободный впускать?» — «Да, отвечает, надо бы у вас форточку али дверь отворить, по тому самому, что у вас воздух несвежий».
Через два дня учитель опять нашел семейство за чаем и опять отказался от чаю и тем окончательно успокоил Марью Алексевну. Но в этот раз он
увидел за столом еще новое лицо —
офицера, перед которым лебезила Марья Алексевна. «А, жених!»
— Экая бешеная француженка, — сказал статский, потягиваясь и зевая, когда
офицер и Жюли ушли. — Очень пикантная женщина, но это уж чересчур. Очень приятно
видеть, когда хорошенькая женщина будирует, но с нею я не ужился бы четыре часа, не то что четыре года. Конечно, Сторешников, наш ужин не расстраивается от ее каприза. Я привезу Поля с Матильдою вместо них. А теперь пора по домам. Мне еще нужно заехать к Берте и потом к маленькой Лотхен, которая очень мила.
Всеобщее огорчение было произведено тем, что через минуту ворота отперлись и карета въехала на двор: любознательность лишилась надежды
видеть величественного
офицера и еще величественнейшую даму вторично при их отъезде.
Однажды является к нему молодой
офицер покупать лошадь; конь сильно ему приглянулся; кучер,
видя это, набавил цену; они поторговались,
офицер согласился и взошел к Киреевскому.
В небольшом этапе было человек восемьдесят народу в цепях, бритых и небритых, женщин, детей; все они расступились перед
офицером, и мы
увидели на грязном полу, в углу, на соломе какую-то фигуру, завернутую в кафтан ссыльного.
Маленькая девчонка, бывшая на дворе,
увидела его и сказала первым прискакавшим полицейским, что зажигатель спрятался в сарае; они ринулись туда с толпой народа и с торжеством вытащили
офицера.
Офицер извинялся, говоря обычные пошлости о беспрекословном повиновении, о долге — и, наконец, в отчаянии,
видя, что его слова нисколько не действуют, кончил свою речь вопросом...
…Мы остановились еще раз на четверть часа в зале, вопреки ревностным увещеваниям жандармских и полицейских
офицеров, крепко обнялись мы друг с другом и простились надолго. Кроме Оболенского, я никого не
видел до возвращения из Вятки.
—
Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают — не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань. Я их принял верст за сто;
офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась на дороге» (и
офицер показал пальцем в землю). Половина не дойдет до назначения, — прибавил он.
— Его приворожила к себе одна молдаванка; мы
видим: наш ротный командир в заботе, а он, знаете, того, подметил, что молдаванка к другому
офицеру похаживает.
— Потрудитесь оставить кофейную,
видите, что написано? — указывает
офицер на вывеску.
— Ка — кой красивый, — сказала моя сестренка. И нам с братом он тоже очень понравился. Но мать,
увидев его, отчего-то вдруг испугалась и торопливо пошла в кабинет… Когда отец вышел в гостиную, красивый
офицер стоял у картины, на которой довольно грубо масляными красками была изображена фигура бородатого поляка, в красном кунтуше, с саблей на боку и гетманской булавой в руке.
Увидит у
офицера брелок или кошелек и ну восхищаться: «Какая замечательная вещь!
В одной избе уже в сумерках я застал человека лет сорока, одетого в пиджак и в брюки навыпуск; бритый подбородок, грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел на низкой скамеечке и из глиняной чашки ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию с окончанием на кий, и мне почему-то показалось, что я
вижу перед собой одного бывшего
офицера, тоже на кий, который за дисциплинарное преступление был прислан на каторгу.
Один каторжный, бывший
офицер, когда его везли в арестантском вагоне в Одессу,
видел в окно «живописную и поэтическую рыбную ловлю с помощью зажженных смоляных веток и факелов… поля Малороссии уже зеленели.
Вошел молодой
офицер; он курил,
Он мне не кивнул головою,
Он как-то надменно глядел и ходил,
И вот я сказала с тоскою:
«Вы
видели, верно… известны ли вам
Те… жертвы декабрьского дела…
Князь выслушал, казалось, в удивлении, что к нему обратились, сообразил, хотя, может быть, и не совсем понял, не ответил, но,
видя, что она и все смеются, вдруг раздвинул рот и начал смеяться и сам. Смех кругом усилился;
офицер, должно быть, человек смешливый, просто прыснул со смеху. Аглая вдруг гневно прошептала про себя...
— Пан ротмистр
видит теперь, что это старик! Вот был бы добрый ужин нам и добрая полендвица
офицерам.
У нас,
видите ли, пишут о сыщиках, об адвокатах, об акцизных надзирателях, о педагогах, о прокурорах, о полиции, об
офицерах, о сладострастных дамах, об инженерах, о баритонах, — и пишут, ей-богу, совсем хорошо — умно, тонко и талантливо.
И Ромашов поразительно живо
увидел себя ученым
офицером генерального штаба, подающим громадные надежды…
Вот он приезжает сюда — изящный, снисходительно-небрежный, корректный и дерзко-вежливый, как те
офицеры генерального штаба, которых он
видел на прошлогодних больших маневрах и на съемках.
Но Василий Николаич за все радушие хозяйки отплачивает самою черною неблагодарностью. Он тут же распускает слух, что собственными глазами
видел, как собирали с полу упавшее с блюда желе и укладывали вновь на блюдо, с очевидным намерением отравить им гостей. Марья Ивановна терпит пытку, потому что гарнизонные
офицеры, оставшиеся за штатом и больше всех других заслужившие право на ужин, в голодной тоске переглядываются друг с другом.
— Вот-с, изволите
видеть, — подхватывает торопливо Харченко, как будто опасаясь, чтобы Коловоротов или кто-нибудь другой не посягнул на его авторскую славу, — вот изволите
видеть: стоял один
офицер перед зеркалом и волосы себе причесывал, и говорит денщику:"Что это, братец, волосы у меня лезут?"А тот, знаете, подумавши этак минут с пять, и отвечает:"Весною, ваше благородие, всяка скотина линяет…"А в то время весна была-с, — прибавил он, внезапно краснея.